С каждым годом число праздников, посвященных священному слову «семья», все увеличивается – это и День матери, и День отца, и День защиты детей, и День семьи. К этому списку совсем недавно добавился еще один праздник – День семьи, любви и верности.
Все эти даты отведены для почитания семейных ценностей и традиций, но в такие дни принимают поздравления и специалисты многих отраслей, чья работа направлена на профилактику семейного неблагополучия. Но сколько бы ни было служб и ведомств, занимающихся подобными вопросами, как бы ни старались специалисты по работе с семьей улучшить ситуацию, по-прежнему определяющую роль в этом играют сами взрослые – папы и мамы, дедушки и бабушки.
Многие ученики Лесозаводской школы помнят Нину Исааковну Киселеву, она уже давно на заслуженном отдыхе, а когда-то, являясь социальным педагогом, Нина Исааковна организовывала работу с детьми из неблагополучных семей. Мы тесно сотрудничали с ней, и я с уверенностью могу сказать, что она – учитель от бога, поскольку умела она найти подход к каждому ребенку. Но уже в то время работа социального педагога оценивалась по многочисленным отчетам. Ежемесячно социальные педагоги школ отчитывались о проделанной работе перед комиссией по делам несовершеннолетних, указывая на достигнутые результаты. В одном из отчетов Нины Исааковны крупными буквами была выведена фраза: «Результатов нет и быть не может». Речь шла о двенадцатилетней девочке, за плечами которой уже числилась целая серия квартирных краж с проникновением в жилище.
Многие члены комиссии сначала возмутились таким выводом, а потом согласились с этой фразой – бывают же такие случаи, что все, что ни предпринимается, результата не приносит. И все в итоге решили, что это как раз тот случай. Так сказать, умыли руки. «Ничего хорошего из этого ребенка не вырастет», — таков был вердикт. Сейчас, честно признаться, лично мне стыдно за себя.
… Сегодня та самая девочка сама уже многодетная мама:
— Рассказать о своем детстве? Расскажу. Можете даже фамилию в тексте не менять, пусть читают, пусть знают и пусть выводы делают, что ничего не бывает в жизни просто так, и за любым даже самым неадекватным поведением ребенка кроется причина того самого асоциального поведения.
Она замолкает на несколько секунд. Вспоминает. Или не знает, с чего начать. Она об этом никогда никому не рассказывала, потому что такое лучше забыть навсегда. То детство, которого не было…
— Если сказать, что отчим бил нас с сестрой, то это ничего не сказать. Он нас убивал! Безжалостно, зло и жестоко! За любую провинность: за то, что мы хотели кушать, что мама купила нам новые носочки, что мы пришли из школы не вовремя – то слишком поздно, то очень рано. Мы были во всем виноваты и никогда не знали, за что нам попадет. Однажды я стояла в углу и упала в обморок, очнулась на полу и первое, что услышала: «Очухалась? Марш обратно в угол!» А еще вспоминается серое пальто в клеточку, которое мама сестре купила и спрятала в шкаф. Она часто так делала, а потом тихонько доставала и говорила отчиму, что вещь отдали. А тут он стал искать что-то и наткнулся на пальто с биркой. Что там было! Он рассвирепел так, что швырял в нас чем попало, бил маму, пинал ее ногами… Удары сыпались один за другим, без разбора…
Плачет… Вспоминает жуткое зрелище, и на какое-то время замолкает. Даже слушать это невыносимо, а им, двум маленьким беззащитным девчонкам, надо было там жить, в этом аду, где ты виноват уже в том, что ты есть на свете. Мы не смотрим друг на друга, молчим, пытаемся успокоиться, берем себя в руки и продолжаем: она – рассказывать, я – испытывать чувство вины за то, что не видели, не спрашивали, оправдывая себя тем, что не успевали. Что мы делали в это время? Писали отчеты о том, сколько рейдов проведено в семьи, сколько родителей поставлено на учет, а сколько снято по исправлению. В глаза ребенку заглянуть было некогда!
— Мама нас любила, наверное, но она деградировала настолько, что не имела ни собственного взгляда, ни собственного слова. Иногда, когда отчима не было дома, она прижимала нас к себе и гладила по голове, обнимала и целовала, приговаривая: «Доченьки мои, любимые…». И просила прощения. Это было редко и как-то неискренне. Мы понимали, что вот сейчас этот порыв нежности пройдет, она пойдет и снова напьется. Мы уже знали, что она не встанет на нашу защиту, когда отчим вновь поднимет на нас руку, не скажет своего твердого материнского слова: «Не тронь!». А мы ждали, мы верили, что мама заступится. Но время шло, и ничего не менялось.
Те самые 14 квартирных краж были совершены по одной простой причине – хотелось кушать. Где прячут хозяева ключи, догадаться было просто, схема у всех была одна и та же. Открыть замок найденным ключом – еще проще. Зайти в дом, поесть чего-то вкусненького, включить телевизор и посидеть в теплой уютной комнате, пока не явились хозяева, потом прихватить еды с собой на вечер – вот и все корыстные цели. Но потом надо закрыть дом, повесить заветный ключик на место, и попробуй, найди воришку. Неизвестно, сколько это продолжалось бы, если бы в одном из домов не резвился в клетке попугай. Ну так не хотелось расставаться с веселой птичкой! Вот этот самый попугай, украденный в одной из квартир, и послужил поводом для раскрытия всей серии краж. Точнее, раскрыта была одна кража, а об остальных девочка рассказала сама. За этим последовали уголовные дела и… очередные побои.
— Этого самого попугая помню отлично. Я сначала взяла его вместе с клеткой, решив, что дома не заметят. А если заметят, думала, скажу, что подарили, но по дороге домой сообразила, что мне никто не поверит. Кто мог мне подарить попугая в клетке? Тогда я отнесла его к соседке, придумав историю про то, что это я приготовила подарок…
Вот сейчас мне ни за что не найти ключ от дома, даже если мне расскажут, где он лежит. А тогда мной двигало что-то такое, о чем не рассказать. Возможно, это даже не голод, а желание окунуться совсем в другой мир, где тепло и уютно. Я понимала, что так, как живем мы, быть не должно. Но что мы могли сделать, кроме того, чтобы вновь и вновь уговаривать: «Мама, не пей!». Она молчала и… пила. Потом нам стало казаться, что причина всех бед – отчим, да, в принципе, так оно и было. Тогда мы сказали маме: «Выбирай!». И она выбрала, но только не нас. Мы перестали ждать и верить, как и перестали приходить домой на ночь. А зачем? Есть там было нечего, люди в пьяной компании, которые собирались в нашем доме, вели себя неадекватно, и обидеть нас мог любой. Что самое парадоксальное, так то, что мама не противилась тому, что нас все шпыняли. Мы перестали ночевать дома, и этому она тоже не противилась. Она даже не интересовалась, где мы и что с нами происходит. Так мы ушли из дома насовсем.
Сколько их, таких вот беззащитных детей, обделенных детством? Что творится за закрытой дверью в тот час, когда «ячейка общества» скрыта от посторонних глаз? И стоит ли ребенку стучаться в какую-то из кабинетных дверей, чтобы рассказать о своих детских проблемах? Ведь даже будучи взрослыми, мы пасуем иногда перед строгими людьми в белых рубашках и галстуках. А тут дети!
— Просить милостыню в электричках сначала было стыдно и страшно. Но потом я поняла, что хороших людей много. Я научилась определять, какой человек, по выражению его лица и внешнему виду: знала, кто даст конфету, кто денежку, а к кому лучше не подходить. Совсем одни мы не ездили, всегда рядом был кто-то из взрослых. Проводники нас знали и тоже не обижали. Все, что наберем, отдавали взрослым, но больше мы не голодали. Да, нам попадало, но мы же росли сами по себе, и такими были хулиганистыми! Мы не обижались на тычки и подзатыльники. Это все-таки были чужие люди, которые не обязаны были нас любить. А вот на маму обида была очень долго. Я простила ее, но, наверное, только тогда, когда ее не стало. Да и все-таки она – моя мама!
Многие думают сейчас: «Куда смотрели инспекции и комиссии?» Да, возможно, в этом случае нужно было определить детей в детский дом. Но стоило ли? Сколько их, таких вот мальчишек и девчонок, оказавшись в государственном учреждении, не прижились там. Они были свободными, умели сами решать все проблемы, умели постоять за себя и дать сдачи обидчику. Но вот жить по расписанию они не умели, и с ровесниками находить общий язык у них тоже не всегда получалось. И уж никак не хотели они, чтобы их мир, огромный и многообразный, который они с самых первых дней жизни познавали сами без посторонней помощи, вдруг ограничился четырьмя стенами. По статистике, выпускники детских домов не справлялись с возникшими во взрослой жизни проблемами гораздо чаще, чем дети, выросшие в неблагополучных семьях. Это не оправдание в свой адрес, это — горькая правда.
— В 15 лет я забеременела. Мне кажется, не было у меня ни паники, ни страха, ни слез даже. Спрашивала только себя все время, что я буду делать, и не находила ответа. Санитарка в роддоме, как будто между прочим, спросила: «Оставлять будешь?». «Нет!» — сказала я твердо. И тут началось: «Оставь, откажись, на что ты будешь жить…». А у меня вдруг появились силы! И как бы трудно потом ни приходилось, ни разу я не пожалела, что не оставила свою дочку! Ни разу!
Наверно, это действительно так: если Господь дает детей, то дает и на детей. Когда крошечной девочке 15-летней мамы не исполнилось еще и года, у нее уже было игрушек столько, что хватило бы на целый детский сад. Мама как будто хотела скомпенсировать все то, что пережила сама в детстве, обилием одежды, игрушек, разных вкусностей! Откуда все это вдруг появилось в доме? Понятия не имею. Но только появился и дом, пусть маленький, ветхий, но собственный, приобретенный в рассрочку на социальные выплаты. Да и сестра, к тому времени став уже совершеннолетней, помогала. И даже мама помогала, иногда.
— Теперь, когда я наказываю детей, а совсем не наказывать их все-таки нельзя, всегда вспоминаю, каково мне было, и сразу же в голове возникает вопрос: «Что я делаю?». Но сорванцы мои вечно что-нибудь да натворят! Смотрю на них, когда они нос воротят от котлет, и вспоминаю, что у нас в доме часто не было ни картошки, ни хлеба. И люблю смотреть, когда они едят с аппетитом.
…Сейчас так не пьют, как раньше. Досталось нам в свое время, так пусть наши дети будут счастливы!
Еще раз вернемся к теме закрытых дверей, за которыми может твориться все, что угодно. Как распознать? Как выявить факты жестокого обращения и насилия? Возможно, действительно, «сейчас так не пьют», но ведь и сегодня, наверняка, не в каждой семье царят покой и мир, счастье и любовь. И если ребенок отличается от сверстников своим поведением, может быть, все-таки мы, взрослые, в чем-то виноваты перед маленькими людьми, а их вызов обществу – всего лишь лозунг: «Обратите на нас внимание!». Иногда мне так хочется попросить прощения у Коли, Насти, Кристины, Маши, Кирилла, Тани, Даши… Прощения за то, что когда-то решили, что «результатов нет и быть не может», за вердикт, что «ничего хорошего из этого ребенка не вырастет». Большинство из них выросло хорошими людьми, из тех детей, у кого не было детства. Простите нас, дети!
Татьяна ПОСАЖЕННИКОВА