…И помчит по ухабам по русским
Дальнобойщик, водила, шофёр…
(из песни)
Иногда думаю, что, родись я мужчиной, непременно выбрала бы себе профессию водителя-дальнобойщика. Ведь это частые поездки по стране, а значит – новые места и люди, интересные приключения и яркие впечатления чуть ли не каждый день. Мой сегодняшний собеседник, Владимир Александрович Нечаев, дальнобойщик со стажем, в общем-то со мной не спорит – все так, и места, и люди, и впечатления… Но еще и:
— Дальнобойщиками, как и байкерами, детей пугают. В представлении многих водитель на дальние расстояния — это вечно пьяный грубый мужик, не склонный к любованию природой за окном автомобиля… Наверное, есть и такие. Но все же стереотип этот далек от правды. В большинстве своем это смелые, надежные, сильные люди.
Любовь к перемене мест у Владимира зародилась в ранней юности, он даже год помнит – 1986-й, когда студентом Тоншаевского профтехучилища («Нашего, легендарного», — с улыбкой характеризует он свою альма-матер) купил свой первый мотоцикл. Часть денег на вожделенную покупку заработал самостоятельно, недостающую сумму подарили родители. И первая поездка на мотоцикле в город Горький стала началом долгого многокилометрового путешествия, которое продолжается до сих пор. «Съездил в город – и пошло-поехало…» — объясняет мой собеседник.
После службы в армии молодой человек уехал к родственникам в Магадан. Говорит, захотелось мир посмотреть. А посмотреть там есть на что:
— Природа очень красивая. Первое, что приходит в голову — северное сияние, сопки, озеро Джека Лондона, что в верховьях Колымы. Почему оно так называется? Местные говорят, что он там «Белый клык» написал, правда это или нет, не знаю… (По более прозаичной версии, озеро назвали геологи – любители произведений американского писателя в 1932 году — прим. автора). Запомнилось озеро Танцующих хариусов, тоже очень красивое место. Видел остатки лагеря смерти «Серпантинка», где массово расстреливали людей в 30-х годах. Там стоит памятник жертвам репрессий. Был на курорте «Талая» с геотермальным источником. На одном из кладбищ в Якутии встретилась мне могила настоящего шамана – вместо креста на ней небольшой домик, высотой примерно по плечо. Туда приходят на поклонение, развешивают вокруг ленточки. Бывал на побережье Тихого океана, знакомился с местными – там живут эвенки, ненцы, орычи. У них красивая одежда из шкур, они занимаются в числе прочего добычей нерпы, из которой делают вкусное сало. Там мне показали шапку из шкуры росомахи, особенность этого меха в том, что он никогда не намокает. Даже если облить такую шапку водой – можно встряхнуть и ни капли не останется. В общем, много там для нас, жителей средней полосы, удивительного.
— Мне представляется картина: ночь, мороз, бесконечные леса вокруг… И машина, где ты один, а вокруг на многие километры – ни души.
— Такое было настолько часто, что стало привычным.
— Страшно?
— В машине не страшно. А вообще, если представить, что едешь по тундре, а вокруг на сотни километров нет ни одного поселка, ни огонька, только звездное небо – чувства возникают необычные. Думаешь: неужели где-то есть города, цивилизация?.. Это даже кажется невероятным. Ехали мы как-то вдвоем ночью по тундре на двух КамАЗах, я впереди. Товарищ отстал, я встал его подождать. Ждал минут пять, вдруг он врезается мне в кузов, выскакивает из машины злой: «Ты что так резко тормозишь?!» Оказывается, он уже несколько минут ехал уснувшим. Если долго ехать по северному краю весной или летом, все сливается перед глазами. Небо, бесконечные сопки – все кажется фиолетовым, одноцветным. Глазам хочется других цветов – красного, зеленого, а вокруг на сотни километров ничего такого. Тогда смотрел на синее одеяло у себя в машине, как-то раз минут 25-30 смотрел на голубое небо, наслаждался сменой палитры.
— Какой самый большой мороз на севере тебе пришлось испытать?
— Минус 58 градусов. Знакомые ребята рассказывали, что на Оймяконе бывало до минус 75. Это полюс холода, самое холодное место в мире. Ниже минус сорока пяти холод уже ощущается примерно одинаково.
— А волки, медведи встречались?
— Видел однажды полярного волка-одиночку. Он огромный по сравнению с обычными волками, которые там стаями бегают. Они могут быть опасными – слышал немало историй, когда стая загрызала людей. Медведи же не так опасны. Часто едешь, а в канаве где-нибудь недалеко от дороги медведь шарится. Летом они сытые, спокойные. И главное, нужно голос подавать время от времени, если ты в лесу и опасаешься медведя. Он боится человека, не ищет с ним встречи. Косолапые рыбу ловят очень смешно: стоят, наклоняясь над водой с поднятой лапой, а потом — раз! – и в лапе уже добыча.
— Где еще, кроме севера, тебе пришлось побывать?
— Всю Россию объездил. Перед олимпиадой в Сочи возили туда на стройки буровые установки. В Архангельскую область возили оборудование для спортивных и туристических целей. В Москву как-то вез медицинское оборудование для детского кардиологического центра… Всего не перечислить.
— Володя, ты когда-нибудь в жизни работал «как нормальный человек», с восьми утра до пяти вечера?
— Было как-то давно. Возил главного врача ветстанции, когда только на север приехал и жил у тетки. У нее дома большая библиотека, так я все книги про север, которые там нашел, перечитал. А однажды как-то временно не было работы водителя, предложили поработать на добыче икры. «Кто поедет?» Я! Ох и наелся я тогда икры, на всю дальнейшую жизнь. И заплатили нам тоже икрой. 125 килограмм за два месяца работы.
— Куда дел столько?!
— Часть продал, часть родственникам раздарил.
— Чему учит человека работа дальнобойщика? А жизнь на севере?
— Север – суровый край, где может случиться всякое. Там человек меняется: становятся ответственней, учится понимать других, помогать, включать смекалку, перенимать опыт старших. А главное, чему учит кочевая жизнь – это взаимовыручка. Люди там не оставляют в беде. Всегда помогают, чем могут.
— Скажи, а ты собираешься когда-нибудь остепениться и осесть на одном месте?
— Уже, наверное, скоро… Думал, что больше не поеду – но позвонили, позвали… и я снова не устоял. Фирма крупная, новые машины. Съезжу, поработаю до осени. А там посмотрим! Вообще, где бы я ни жил, не считал себя ни питерским, ни магаданским. Я – нижегородский! Сюда, домой, в Тоншаево, меня всегда тянет после долгих отлучек.
Елена МИХАЛИЦЫНА.
Фото В. Нечаева